Такая как есть [Запах женщины] - Вера Кауи

Он направил машину к обочине, остановился и вытащил блокнот, который носил с собой повсюду с того момента, как Ева потребовала, чтобы он записывал те идеи, которые ее вдруг осеняли по дороге, и принялся подсчитывать на калькуляторе самые грубые расходы.

«Если мы попадем в точку – заработаем состояние, если нет – тоже не умрем. Но чутье мне подсказывает, что нас ожидает успех. Как странно, что обычно не видишь именно того, что лежит прямо под носом. У Алекс и впрямь такой же потрясающий врожденный дар, что и у матери, надо будет привлечь ее к делу. Один Бог знает, сколько времени Ева еще будет сидеть взаперти. Она может выйти завтра, но ее может не быть и месяцы. У меня нет времени ждать.

А что, если Ева решит вообще отойти от дел? – Макс нахмурился. – Конечно, я много сделал для того, чтобы фирма добилась таких успехов. Но истинным вдохновителем была именно Ева. Тому, кто займет ее место, – не позавидуешь. – Макс никогда не верил, сколько его ни убеждала Ева, что Крис способен заняться делами компании. – А об Алекс мадам вообще не думала. А я вот думаю! С ней будет легко работать. Она умеет держать себя в руках, что не всегда скажешь о ее матери.

Правда, Ева способна на такие вещи в работе, от которых Алекс с отвращением отвернулась бы. Например, Ева безжалостна. Алекс – нет. Алекс – человек верный, никогда не предаст, а Ева, наоборот, требует верности от других. Но у Евы есть воображение, смелость, чутье. А у Алекс? Трудно сказать пока. И к тому же она вбила себе в голову смехотворную идею о том, что косметика – не что иное, как еще один способ, выдуманный мужчинами для порабощения женщин, которые тратят массу сил в погоне за миражами».

Он знал и то, что Алекс ни за что бы не добилась того, чего добилась Ева: та начинала с трех-четырех изделий, изготовляемых чуть ли не в домашних условиях, а уж через пять лет у нее наладилось целое производство. Сейчас Ева работает на трех уровнях: «Ева Черни», «Юная Ева» – для тех, кому нет двадцати пяти, а также «Княгиня ди Марчези» – самая дорогая продукция, для избранных, которую покупают в основном женщины, кому за тридцать пять. Только в Штатах ее оборот приближается к миллиарду долларов в год. И если Ева отойдет от дел… «Нет! – подумал Макс. Чем она будет занимать себя? Работа – единственное, что поглощает ее целиком. А если это все же случится, тогда что? Надо готовить Алекс, – ответил он самому себе. – Проверять ее, пробовать и смотреть».

14

Швейцария, 1967–1971

Когда ворота виллы «Парадиз» снова распахнулись весной, ее обитатели встречали уже не просто мадам. Они встречали княгиню.

– А ты, кажется, говорила, что она королева, – напомнила удивленная Алекс Пэтси.

– Но это ее, скажем так, заработанный титул, – объяснила Пэтси. – Журналисты провозгласили Еву королевой в области косметики. А княгиней она стала, потому что вышла замуж за человека с княжеским титулом.

– Ах вот как, – проговорила Алекс.

– Не беспокойся, – подбодрила ее Пэтси. – Не думаю, что это каким-то образом изменит твою жизнь.

Ева не выказала никакого интереса к дочери, ни разу даже не спросила о ней, словно совсем забыла о ее существовании. И Пэтси старалась, чтобы девочка не попадалась ей на глаза.

Княгиня ди Марчези сначала дала обед на сорок персон, а затем устроила бал, на который пригласила по меньшей мере двести человек. Теперь в воскресные дни на вилле было полным-полно народу. Кто-то плавал в бассейне, кто-то играл к крикет или теннис. Те, кого не интересовало ни первое, ни второе, ни третье, просто слонялись на веранде. Алекс, устроившись на своем любимом месте, частенько наблюдала за ними. Однажды князь поднял голову и увидел ее, но не обратил никакого внимания. Зато Алекс отметила, что его всегда окружала стайка молоденьких девушек.

В доме дышалось намного легче: когда мадам была счастлива, и всем жилось хорошо. Алекс знала причину, по которой мать выглядела такой оживленной, – рядом с ней находился мужчина – и от ее раздражительности и властных манер и следа не осталось. Она нечаянно услышала, как об этом судачат две горничные, и Алекс очень захотелось, чтобы князь навсегда остался в доме. Другая мать – женщина с резким голосом и мертвыми глазами – вызывала у Алекс ужас.

И на какое-то время казалось, что заметно подобревшая мадам навсегда и останется такой.

К одиннадцати годам Алекс сильно вытянулась. Она так стремительно вырастала из своей прежней одежды, что Пэтси приходилось все время покупать новые платья, и ей даже пришлось объясняться с мадам на эту тему.

– Алекс сейчас растет так быстро, – пожала плечами Пэтси. – Платье, купленное сегодня, через месяц оказывается мало.

– Тогда купите сразу на размер больше, – нетерпеливо проговорила Ева. – У меня нет золотых россыпей, мисс Паттерсон.

Пэтси ничего не ответила на это, она ждала продолжения разговора. Она догадывалась, какой последует самый важный вопрос:

– А пастор Дитрих бывал здесь в последнее время?

– Да. За неделю до вашего приезда.

Лицо Евы перекосила едва уловимая гримаса.

– Очень хорошо, – холодно проговорил она. – Можете идти, мисс Паттерсон.

«И Алекс бы тоже сказала, – думала Пэтси, поднимаясь к себе. – Только этот старик и его визиты удерживают тебя. Тебе они не по душе, только поделать ничего не можешь. Дай ему Бог здоровья, и пусть приходит почаще».

Ева отдавала себе отчет в том, что ее муж – распутник, но до поры до времени не обращала внимания на его увлечения. Еву терзали муки творчества: она была занята налаживанием новой линии «Княгиня ди Марчези». Мужа несколько покоробило то, что его славное имя появится на всевозможных баночках с кремами и флаконах с духами, но Ева напомнила, какой доход они принесут, и он сменил гнев на милость. Увлеченная новыми идеями, она уже не могла уделять мужу столько времени, чтобы сопровождать его на всевозможные выезды в рестораны, на приемы и ночные прогулки. Наконец настал день, когда новая линия была запущена: Ева утвердила цвет крема, новый дизайн упаковок, шрифты надписей и все прочее. Теперь она могла себе позволить снова немного отдохнуть и расслабиться. И вот тут-то она обнаружила, насколько бесстыдно флиртует муж с одной из ее служащих. Слухи об этом давно уже расходились кругами и наконец достигли Евы. Обнаружилось, что на деньги, которые она выдавала ему, его любовница попыталась организовать конкурирующую фирму. И Ева устроила такую сцену, от которой дрожали стены их дома.

– Как ты посмел! Как тебе только в голову могло прийти давать этой маленькой шлюхе мои деньги, на которые она открыла салон?! Это последняя капля! Я многое прощала тебе – смотрела на все сквозь пальцы. Но это! Ты выставил меня на посмешище. И я тебе этого никогда не прощу. – В ее глазах это было самое страшное преступление. Никто не смел пересекать границу территории, безраздельной владычицей которой она считала себя.